3215 год. 33 век наступил для человечества. Совсем недавно поселились они на новой планете, которая заменила им Землю. Новая Земля, так они прозвали эту планету. Переселение казалось удалось. Климат, флора, фауна, звери напоминали чем-то прошлую планету. Конечно здесь трава была сладкой и пахла яблоками, а звери были зелёными и совершенно без глаз. Целое столетие прошло. Шестнадцатый Нью-Йорк, вот главное достоинство Новой Земли. Там люди открыли цитадель. В этом огромном здании собирались представители разных рас и решали вопросы. Медицина была развита намного лучше чем когда-либо. Рак, астма, спид. Все эти болезни исчезли. Но на смену им пришли более опасные, неизлечимые: Однодневная чума и т.д. Человечество не справлялась с этим. На помощь к ним пришли Силурианцы. Раса ящериц, первые кто жил на этой планете. Они помогали людям в излечении от болезней, а в замен люди давали им жильё и пищу. Всё было хорошо, пока однажды незнакомец не пришёл в больницу. В тоже время силурианцы в подвале проводили опыты на "телами". Выращенные люди без души на которых Силурианцы излечивали болезни. Когда туда вошёл незнакомец, один из Силурианцев забыл закрыть одну из дверей камеры и заражённый вышел на ружу. Миллионы больных вырвались из камер, когда их открыл заражённый. Все они пошли на верхние уровни. Там они заразили пол больницы. Некоторые бежали, другие, застрявшие там сражаются за жизнь. Одно прикосновение заражало того, к кому они прикоснулись. В цитадели сенат решал этот вопрос. Споры затянулись на долго. Так в конце концов цитадель разбилась на два лагеря: один хотел попробовать излечить больных, другие хотели взорвать больницу и заражённых. А тем временем заражённые пытаются выбраться наружу. В это время в городе никто не подозревает ни о чём. Верхний город живёт сам по себе, а нижний пытается попасть в верхний. Всё идёт как должно быть, пока и в том городе, и в том не происходят убийство. Человека просто съели, оставив только кости. Никто не понимал что это. Только один старец кричал, что в это тени поедают людей. Но никто ему не верил.